Город чем-то напоминает срез дерева. Дерево начинается с тоненького ростка. Город начинается с центра. Идут годы, десятилетия, столетия. И город, подобно стволу дерева, нарастает всё новыми и новыми слоями — от центра к периферии. Точно также, перемещаясь из центра города к его периферии, можно визуально прочувствовать различные эпохи.

Вот, например, у нас в Санкт-Петербурге. Старая имперская архитектура сменяется сталинским ампиром. Сталинский ампир — хрущёвским минимализмом. Хрущёвский минимализм — брежневским кораблизмом. Брежневский кораблизм — горбачёвским панелизмом. И так далее.

Один из постоянных читателей блога прислал мне ссылку на статью, которая посвящена «хрущёвкам». Думаю, эта тема будет интересна многим.

“Хрущевки”: так прозвали в народе дома, массовое и повсеместное строительство которых началось во времена правления Н.С. Хрущева. Именно с них стартовала эпоха доступного жилья в СССР, продлившаяся до самого распада страны в 1991 году.

В первой половине ХХ века в нашей стране, как ни в какой другой европейской стране резко менялось соотношение городского и сельского населения.

Все городское население России в 1851 г. равнялось 3 482 тыс. человек, в 1867 г. – численность горожан составляла 8 157 тыс., а в 1914 г. – 26 800 тыс. человек. В 1917 г. городское население составляло 17% от численности всего населения России. За первые десять лет советской власти соотношение городского и сельского населения страны почти не изменилось (в 1926 г. горожан было 17,9%). Затем начался быстрый рост городского населения, который в течение более чем 30 лет обгонял прирост жилья за счет нового строительства. В 1956 г. в городах проживало 48,4% населения. По переписи 1939 г. городское население достигло 56,1 млн человек, а к апрелю 1956 г. 87 млн человек.

В результате из года в год средняя фактическая норма жилой площади на одного человека сокращалась, хотя уже в 1926 г. она составляла 5,88 м2. В ряде промышленных городов, куда в поисках работы устремились сельские жители средняя норма обеспеченности жильем уже в 1926 г. опускалась ниже 5 и даже 4 метров.

Ситуация с городским жильем в стране в первые 40 лет советской власти определилась несколькими факторами.

Во-первых, большая доля городского жилья представляла собой ветхий фонд деревенского жилища, который быстро выходил из строя и его приходилось заменять новым. Лишь одна пятая строений в городах России была выстроена из камня.

Во-вторых,переселенные после Октябрьской революции в богатые квартиры беднейшие слои населения были освобождены от квартплаты, что привело к быстрому износу жилого фонда, который до 1927 года превышал капитальные вложения в жилищное строительство.

В-третьих, бурное развитие промышленности в годы индустриализации вызвало усиленный приток населения в города. Жилищное строительство отставало от быстрых темпов промышленного строительства. Уже в конце первой пятилетки выявилось резкое несоответствие между размерами промышленного и жилищного строительства. Всего за первую пятилетку было построено 27,5 млн м2, а прирост населения составил 12 млн чел. Таким образом, на каждого нового жителя было построено 2,3 м2. В результате расселение нового городского населения шло в основном за счет уплотнения старого жилого фонда, причем, обеспеченность жилой площадью за первую пятилетку понизилась. Эта тенденция продолжалась и в последующие годы, вплоть до конца 1950-х годов.

В-четвертых, огромные разрушения, причиненные войной, крайне обострили положение с жильем и без того бывшего чрезвычайно острым. Еще меньше стала обеспеченность населения жильем, так как в годы войны было уничтожено 70 млн кв. метров жилой площади.

В-пятых, в первую пятилетку, особенно при строительстве новых городов и жилых комплексов при вновь возводимых промышленных предприятиях в массовых масштабах строились временные жилища для рабочих (облегченные каркасные дома из местных материалов, бараки, общежития), что позволяло увеличивать объемы вводимых в строй жилищ (хотя и без удобств).

Еще одна проблема — ориентация на посемейное заселение квартир.

До 1917 года обеспеченность жильем (а тем более со всеми удобствами) была весьма неравномерной в зависимости от социального положения человека (и семьи).

По данным переписи 1912 г. в Москве насчитывалось более 24 тыс. коечно-коморочных квартир, в которых проживало более 300 тыс. человек. Почти 125 тыс. человек жило в подвалах и полуподвалах. В рабочих кварталах Москвы на одну комнату приходилось более 6 человек. В то же время в 1914 г. в центре Москвы сдавалось около 5 тысяч свободных больших многокомнатных квартир со всеми удобствами.

Аналогичная ситуация была и в Петербурге, где в коечно-коморочных квартирах на одного жителя приходилось 1,8 кв.м площади пола.

Еще хуже обстояло дело в провинциальных рабочих центрах (в Баку, городах Урала и в текстильных губерниях).

20 августа 1918 года Президиум ВЦИК издал декрет «Об отмене частной собственности на недвижимости в городах». В распоряжение местных советов перешли все наиболее ценные жилые строения (прежде всего доходные дома с многокомнатными квартирами). Началось массовое переселение рабочих из ветхих домов и подвалов в эти конфискованные у бывших владельцев дома. В Москве в благоустроенные квартиры было переселено в 1918—1924 гг. почти 500 тыс., в Петрограде 300 тыс. человек.

Это воспринималось тогда как значительное социальное завоевание – были существенно улучшены жилищные условия беднейших слоев городских жителей.

Вместе с тем уплотнение многокомнатных квартир доходных домов, когда, как правило, предоставлялась одна комната на семью, привело к появлению огромного количества многосемейных квартир. Это способствовало формированию в нашей стране специфического коммунального быта, который на многие десятилетия стал отличительной чертой жизни городского населения. Это стало спецификой жизни городского населения

Стереотип коммуналки, вызывал недоумение у тех иностранцев, которые впервые узнавали об этом нашем феномене. Один из чешских архитекторов, побывав в гостях у нескольких наших архитекторов, которые все жили в коммунальных квартирах, с удивлением говорил, что, видимо, мы дальше других социалистических стран продвинулись по пути к будущему коллективистскому обществу, так как городские жители его страны еще не готовы к утвердившемуся у нас коммунальному быту, где тесно переплетены в одной квартире бытовые процессы нескольких семей.

Все вышеперечисленные (и многие другие) факторы влияли на углубление жилищного кризиса, который к 1950-м годам был близок к катастрофическому. Норма фактической жилой площади в городах была в несколько раз меньше по сравнению с развитыми странами. Хрущев попытался и сумел остановить сползание к пропасти в условиях нараставшего жилищного кризиса. Это была одна из немногих социальных проблем, которую в условиях советской власти партийно-государственная структура не только декларировала в постановлениях, но и сумела получить позитивные результаты. С конца 1950-х годов началось неуклонное возрастание объемов вводимых в строй жилых домов. Сначала было остановлено падение нормы жилой площади, а затем начался ее рост.

И, конечно, решающую роль в увеличении объемов жилищного строительства сыграл Хрущев.

Массовое строительство экономичных жилых домов развернулось в 1960-е годы. Поиски резервов снижения стоимости одного кв. метра жилой площади до его стоимости в домах с покомнатным заселением неизбежно привело к некоторому снижению комфортности жилища (снижена высота этажа, появились проходные комнаты, совмещенный санузел, уменьшены размеры подсобных помещений). Позднее эти дома назовут «хрущобами». Но тогда (начиная с 1960-х годов) – это была социально-бытовая революция. Многие тысячи семей впервые обнаружили, что характерное для нашей страны вынужденное объединение в квартире нескольких семей это не естественная организация домашнего хозяйства, а ненормальное вмешательство в структуру быта семьи.

Первые такие жилые дома с экономичными квартирами на семью были построены в 9-м квартале Новых Черемушек в Москве. Этот квартал в течение нескольких лет посещали экскурсии архитекторов.  Казалось, что они услышат сплошные нарекания жильцов. Ничего подобного. Глаза жильцов светились счастьем. Они взахлеб объясняли им, какая это колоссальная разница – комната в коммуналке и отдельная квартира (пусть крохотная).

Ориентация на посемейное заселение новых жилых домов – это был прорыв в область цивилизованного жилища.

Пожалуй, никакие другие дома советского периода не подвергались такой массовой критике населением страны. В то время даже ходил короткий анекдот, прекрасно отражающий суть проекта: “Хрущев успел соединить туалет с ванной, но не успел соединить пол с потолком”. На волне тотальной экономии стройматериалов инженеры старались максимально удешевить строительство. В результате и обнаружились те серьезные недостатки, которые всем хорошо известны: теснота, а также крайне плохая звуко- и теплоизоляция (отопительная система располагалась внутри панелей).

Крайне аскетический внешний облик “хрущевок” диктовался актуальной в те годы борьбой с “архитектурными излишествами” (никакой лепнины, мрамора, гранита, витых лестниц и уж тем более скульптур на крышах), за которые принимались все нефункциональные детали.

В зависимости от проекта жилые дома “сносимых” серий были рассчитаны на 25 лет, «несносимых» — на 50, но многие из них стоят и поныне.

Конечно же, эти дома полностью не соответствуют современным требованиям к жилью (даже на фоне нынешнего эконом-класса). Они устарели морально, да и просто физически. Но это взгляд с сегодняшней колокольни, а для людей, которые в конце 50-х-начале 60-х перебирались в отдельные, пусть и крохотные, квартиры из густозаселенных коммуналок, это было огромным благом. Справедливости ради стоит отметить, что решение жилищного вопроса для миллионов граждан во всей стране привело к бурному демографическому взрыву.

Хотелось бы узнать ваше мнение, уважаемые читатели. Как вы относитесь к строительной политике при Хрущёве?