Чтобы человеческие органы смогли уловить запах какого-либо вещества, нужно, во-первых, чтобы это вещество было хоть в какой-то мере летучим, и во-вторых, к нему должен иметься чувствительный рецептор.

Ни то, ни другое в случае металлов не работает. Даже ртуть, жидкий и достаточно летучий металл, не фиксируется нашими органами обоняния, так как у нас нет рецепторов исключительно для ртути.

Что первое можно заметить, так это то, что характерный металлический запах появляется только после нашего прикосновения к металлу. Это можно даже проверить: тщательно вымыть монету или другую подходящую металлическую деталь и, не прикасаясь к ней руками, понюхать.

Все дело в том, что при контакте с металлами, особенно с железом, цинком или медью, находящиеся на коже жиры и липидопероксиды преобразуются с образованием пахучих веществ, таких как ненасыщенные альдегиды и кетоны. Пот также помогает реакции: под воздействием солей железо легче корродирует с образованием ионов Fe2+, которые уже вступают во взаимодействие органикой на коже.

То самое вещество, которое отвечает за «металлический» запах – это 1-октен-3-он. В меньших концентрациях образуются и другие соединения:

Вот так получается, что «металлический» запах ничего общего с металлами не имеет.

Другой вариант запахов, с более «чесночным» уклоном, получается из металлических сплавов, содержащих углерод и фосфор. В таком случае образуются летучие органические фосфины – метилфосфин и диметилфосфин.

Сам фосфин, PH3, большого вклада в запах не вносит, так как его образуется сравнительно мало, и он не фиксируется нашими органами чувств.

Наша чувствительность к запаху 1-октен-3-она эволюционно оправдана. Такое же превращение, как и при контакте с металлом, происходит при взаимодействии с ионами железа в крови, то есть при повреждении тканей образуется то же вещество. Способность лучше различать запах «крови» дает преимущество в выживании, поэтому она закрепилась в геноме.